Сказка о злой душе - Тина Зелень
-
Название:Сказка о злой душе
-
Автор:Тина Зелень
-
Жанр:Фэнтези
-
Год публикации:2023
-
Страниц:15
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Краткое описание книги
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
—Ты не моя мама!— выкрикнул светловолосый мальчишка и забился в угол между сиденьем и стенкой кареты.
—Даже спорить не буду,— я безразлично ответила ребенку, который явно был не в себе, и снова взглянула в окно. На улице валил снег большими хлопьями, и мне казалось, что вот-вот начнется метель.
«Я еду в потрепанной карете на край земли… А почему не лечу на сверхмощном космическом корабле к светлому будущему? Дожили».
Мои мысли о погоде и несправедливости мироустройства прервал крик неугомонного паренька. Дурачок бил себя по голове кулаками и рычал на невидимых демонов. Он пытался их прогнать, но назойливые галлюцинации не отпускали ребенка. Не придумав ничего умнее, малец прыгнул с сиденья вниз головой и с грохотом ударился о твердый пол. Настала тишина. Я слышала, как с облегчением выдохнул кучер. Видимо, подумал, что я пришибла неадекватного сынишку чем-то тяжелым. Только мужик не знал, что мне все равно. Звуки меня не особо раздражали, да и на мальца мне было откровенно плевать. Как и на все в этом мире. И нет, это не апатия. Это мое нормальное состояние. Из своей прошлой жизни последнее, что я помню, так это хлопок и секундную боль в голове. Значит, меня все-таки убили. И это в современном обществе, где закон и порядок на первом месте. Где граждане выдрессированы карательными методами судебной системы. Что могу сказать? Безобразие и разгильдяйство.
Не знаю, сколько прошло времени, но ребенок, который пытался покончить жизнь самоубийством, тихо застонал, а затем перевернулся на спину. Я медленно перевела взгляд и начала прислушиваться к своим эмоциям.
«Штиль».
Любой нормальный человек кинулся бы к мальчишке на помощь, но не я. Ничто не будоражило мою нервную систему. Ни кровь на разбитой голове, ни бледный вид маленького эквилибриста. Ничего.
—Цирк не для тебя, мой птенчик,— пробурчала себе под нос и тяжело вздохнула. Правы были те, кто говорил, что такие, как я, никогда не попадут в рай. У рожденных из пробирки нет души. Хотя доказательств, что она вообще существует, никто не предоставил даже в двадцать втором веке.
«Эх! А ведь через месяц у меня был запланирован отпуск».
Сквозная дырка в башке и разбрызганные мозги были непреодолимыми препятствиями между мной и жарким курортом. После смерти я не отправилась к золотым вратам на небе и даже в ад не попала. Никому я не нужна. Ни ангелам, ни демонам. Было ли мне обидно? Как вы уже догадались, мне все равно. Вместо того чтобы погрузиться в вечный мрак, я бессовестно заняла чужое тело. Бывшая хозяйка испустила дух, а мне, по всей видимости, предоставили второй шанс. В наследство от бывшей хозяйки мне досталось не только ее тело, но и куча проблем. Сын с явными признаками прогрессирующей шизофрении и воспоминания некой Алиры. Наверное, если бы у меня были хоть какие-то зачатки эмпатии, я бы разрыдалась, но я была эмоциональным инвалидом. Такие незаурядные личности, как я, часто заканчивали свою жизнь за решеткой в ожидании исполнения высшей меры наказания. Психопатия у всех проявлялась по-разному, но до добра она никого не доводила. Вот и сейчас, глядя на мальчишку у своих ног, я пыталась понять. Что я должна испытывать? Мурашки? Покалывания в пальцах? Жар? Должна была быть физическая реакция на эмоциональное потрясение. Но нет.
—Больно,— прохрипел малец и потянул ко мне свои руки.
Мазнув безразличным взглядом, я все-таки помогла ему подняться на ноги. Это был годами отработанный рефлекс. Оказать первую помощь, если о ней просят, или вызвать профессионалов. Дисциплина на первом месте.
«Пора менять привычки»,— в этом мире закона об оставлении в опасности не существовало, и я могла безнаказанно наблюдать за тем, как умирают люди. Сейчас вопрос этики меня вообще не волновал. Меня больше интересовал снег за окном и отвратительная погода. Я не любила физические страдания, а холод мог повлиять на мое настроение. Все психопаты — прирожденные эгоисты. Так было, так есть и так будет всегда. Мы любим только себя. Холим и лелеем свой комфорт, идем по головам к заветной цели, невзирая на внешние раздражители. Мне еще повезло. Я сумела извлечь из своего недуга максимальную выгоду, изображая прирожденного лидера. Карьера стала моей страстью. «Женщина-робот», Женщина-лед», «Женщина-скала», «Женщина-судья». Меня привлекали к самым громким и страшным делам. Маньяки, педофилы, серийные убийцы. Мне было все равно, кого судить. Я не поддавалась эмоциям и не падала в обморок от увиденного или услышанного. Не уходила в запой, чтобы забыться. Я не выгорала на работе. У меня не было профессиональной деформации. Я судила без ненависти и прекрасно понимала, что обвинение не выше защиты, а защита не выше обвинения. Но были и плохие моменты. Мне часто угрожали. Меня старались запугать. Да чего уж скрывать? Меня пытались озолотить за лояльность к некоторым обвиняемым. Но нет. Со мной эти фокусы не прокатывали. У меня был кодекс чести и годами отрепетированная модель поведения. Раз я со своим недугом научилась жить и не нарушать законы, значит и остальные могли справиться. Только они этого не хотели.
—Где моя мама?— паренек сел рядом и рукавом вытер кровь с бледного лица.
—Умерла,— дипломат из меня получился отвратительный, да и психолог никакой. К детям меня вообще было опасно подпускать. Я не успевала их просчитать и совершала глупые ошибки в общении.
—От чего?
—От дурости,— немного помолчав, я покопалась в воспоминаниях Алиры и решила добить правдой.— И от разбитого сердца. С разрешения твоего батюшки нас отправили в долгое путешествие на север. Судя по всему, обратной дороги у нас нет.
—А ты кто?
—Я?— тут настал момент истины. Действительно, а кто я? В этом мире никто. Гастролер, который занял чужое тело и присвоил красочные воспоминания бестолковой дурехи.— Наверное, я злая мачеха,— собственно, а зачем утаивать правду. Высоких чувств к ребенку, сидящему рядом, я не испытывала и скрывать сей факт не хотела. Мне лень притворяться и лицемерить. Я всю жизнь подстраивалась под систему, дрессируя себя, как собаку.
—Ты будешь меня бить?— боязливо спросил мальчик. Интересно, даже здесь слово «мачеха» звучало для детей пугающе.
—Без обид, но мне не особо хочется тебя трогать. Я представитель судебной власти, а не исполнительной.
—Что это значит?— малец окончательно растерялся.
—Это значит, что мне все равно,— попыталась выразить свою мысль как можно мягче. Все-таки многолетние тренировки по культурному поведению не прошли бесследно для моего разума. Я была просто душкой, распинаясь перед малолеткой из другого мира.— Мне неинтересны твои чувства и переживания. Так понятно?
—Понятно.
—Вот и славно. Я рада, что мы нашли общий язык.
Мальчишка на меня обиделся и, свернувшись калачиком, попытался сдержать слезы. Не вышло. Он всхлипывал и громко плакал, закрыв лицо ладонями.