Семья Эглетьер. Книга 3. Крушение - Анри Труайя
-
Название:Семья Эглетьер. Книга 3. Крушение
-
Автор:Анри Труайя
-
Жанр:Романы
-
Год публикации:2003
-
Страниц:94
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Краткое описание книги
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Двадцать минут одиннадцатого. С каждым днем он встает все позже! Как, вообще, можно спать под стук ее пишущей машинки? Конечно, ему ужасно тесно в этой крохотной передней, где нет даже окна. «Подергать его за ноги, или пусть спит дальше?» — колеблется Франсуаза, глядя на дверь в прихожую. Желтая краска в самом центре стены вздулась и начала осыпаться. Франсуаза пожалела, что, делая ремонт, не выбрала другой цвет: к примеру, бледно-голубой или миндально-зеленый. Ее пальцы вновь прикасаются к клавиатуре. «В половине одиннадцатого я его растолкаю!» Текст, который Франсуаза перепечатывает для фирмы «Топ-Копи», оказался, как обычно, таким нудным, что она больше не пытается вникнуть в его смысл — какие-то юридические выкладки, перемежающиеся колонками цифр. Она обещала все сдать до двенадцати. Александр сейчас в кафе — корпит над своими переводами, сидя за столиком. Впрочем, ему всегда нравилось писать среди гула голосов и мелькающего взад-вперед люда. Он ненавидит условности и старается не создавать себе комфортных условий для работы.
А погода все-таки улучшается. Солнечный луч проскользнул в комнату. Резной орнамент на двери засиял, словно облитый медом. Дверная ручка из белого фаянса поворачивается вокруг своей оси. На пороге возникает Николя — лицо заспанное, волосы темным вихром вздыблены на макушке, взгляд отсутствующий. На нем старая, с обтрепанными обшлагами пижама Александра. Расстегнутая куртка свободно болтается вокруг тела, пижамные штаны почти сползли с бедер. При каждом шаге Николя рискует потерять их окончательно. Случись это на самом деле, Франсуаза смутилась бы гораздо сильнее, чем он. Она подозревала, что он абсолютно лишен чувства стыда. Как и его отец. Но если у Александра презрение к предрассудкам было, как ей казалось, результатом долгих размышлений, то у Николя всем руководил инстинкт. Зевая, он прошествовал в совмещенную с кухней ванную, чтобы умыться.
— Ты знаешь, который теперь час? — крикнула Франсуаза.
— Нет.
— Половина одиннадцатого.
— Угу.
— Как только будешь готов, убери постель.
Николя молчит.
— Убери постель! — повторяет она.
— Ладно, понял.
— И давай-ка поторопись!
— Поторопись-поторопись, ты еще хуже матери.
Франсуаза усмехнулась при мысли, что он мог сравнить ее со своей матерью, ведь она всего на три года старше его. Водопроводные трубы загрохотали: Николя включил душ. Сквозь шум падающей воды ей было слышно, как он что-то напевает. Наконец Николя вышел: пижама местами прилипла к плохо вытертому телу, в волосах поблескивают капельки воды. Бросив на него быстрый взгляд, Франсуаза продолжает печатать.
— Ты сделаешь мне кофе? — спрашивает он.
— Не могу, я очень тороплюсь.
— От тебя дождешься.
Николя разворачивается и идет на кухню. Слышно, как он пытается одну за другой зажечь спички. Одна, две… десять. Франсуаза с трудом заставляет себя не вмешиваться. Звякает посуда.
— Франсуаза, где сахар?
— Ищи!
Хлопает дверца шкафчика. Николя нервничает.
— Вот черт! Никогда его нет на месте! Скажи, куда ты его задевала на этот раз? Ой, молоко убегает!
Тут уж Франсуаза вскакивает и опрометью бежит на кухню. Там все в порядке, он ее обманул. Наблюдая за ней, Николя хохочет, Франсуаза тоже начинает смеяться. Дав ему пинка, она забирает у него из рук кастрюлю, а затем наливает кофе в большую кружку. Николя пьет стоя. Ей хочется сделать ему бутерброд, но она сдерживает себя.
— Поможешь мне убрать постель? — с полным ртом бормочет Николя. В его глазах цвета жженого сахара читается просьба. Франсуаза сдается.
— Нет, так я никогда не закончу к двенадцати! — восклицает она.
Вместе они входят в прихожую. Рядом с лежащим прямо на полу матрасом валяется детектив. Чуть в стороне стоит полная окурков пепельница. Франсуаза начинает срывать с постели одеяло и простыни. Николя озадачен ее энергичными действиями.
— Ты прямо как ураган.
— Зато ты что-то уж больно спокоен. Надеюсь, ты будешь более бодрым, когда пойдешь устраиваться в магазин кожаных изделий.
— Какой магазин кожаных изделий?
— Тот, из объявления в газете.
— Ох уж эти мне газетные объявления! Я в них больше не верю — придешь, а место уже занято.
— Потому что ты слишком поздно приходишь.
В течение двух месяцев Франсуаза выискивала для него в газетах предложения о найме на работу. Николя же таскался на эти собеседования со все возрастающим чувством отвращения. Видно, нанимаясь на работу, он выглядел таким унылым, что ни у кого не возникало желания его взять.
Чтобы освободить проход, они поставили матрас вдоль стены, водрузили на него сложенные простыни и все это прикрыли одеялом. Затем Франсуаза опять села за машинку, а Николя пошел одеваться в прихожую.
— Тебе какая из моих теннисок больше нравится, голубая или красная? — спрашивает он.
— Красная, — откликается Франсуаза и делает опечатку.
Двадцать минут двенадцатого. Она закончила. Фирма «Топ-Копи» располагается на бульваре Бертье, надо ехать через весь Париж.
— На завтрак у нас ничего нет, — предупреждает Франсуаза. — Купи фаршированные помидоры и ножки в сухарях.
Николя скривился.
— Ты что, больше не любишь ножки в сухарях? — удивляется она.
— Люблю, когда они стоят на столе. Но если надо за ними идти…
— Тебе и так нечего делать, а ты еще пререкаешься. Да, не забудь еще хлеб. И накрой на стол.
Николя встал перед ней как истукан. На нем была голубая тенниска. Наверно, потому что она сказала ему, что ей больше нравится красная.
— Зачем мне бегать в поисках работы, когда ты можешь прямо сейчас нанять меня в домработницы. У тебя есть деньги?
Она открыла сумочку, достала десятифранковую купюру и тут же спохватилась:
— Вчера я тебе давала пять франков на хлеб. Сдачу ты мне не вернул.
— Точно. Совершенно забыл, подожди секунду.
Николя роется в карманах с честным и деланно озабоченным видом.
— Куда же я мог их задевать?.. — бормочет он. — А, вспомнил! Я купил сигареты.
— Ничего себе!
— Как только я начну зарабатывать на жизнь, я все тебе возмещу, — с пафосом произносит он.
— Нельзя так много курить!
— Почему? Посмотри на моего отца.
Франсуазе казалось, что в последнее время Николя доставляет особое удовольствие употреблять в разговоре слово «отец». Видимо, это было для него своего рода компенсацией. Она протянула ему десять франков, мельком глянула на себя в зеркало, открыла дверь и стремглав понеслась вниз по лестнице.